Ветеран ВОВ: Солдаты лежали как дрова, у кого руки нет, у кого ноги

Во время Великой Отечественной войны жизнь за родину отдавали не только солдаты на фронте. В тылу круглые сутки, прерываясь на сон только на 20 минут, работали миллионы людей. Они выпускали танки, пулеметы, автоматы, снаряды, одежду. Делали все, чтобы помочь фронтовикам сломить врага и одержать победу в борьбе за мир.

"26 апреля мне исполнилось 95 лет. Многое позабыла. Расскажу, что еще помню.

Я родилась в Одесской области. Не помню, где мы жили, но родители ушли из дома то ли из-за революции, то ли еще из-за чего. Люди шли с чемоданами. Кто побогаче - с волами, на лошадях, на тачках.

Когда темнеет, останавливались и спать ложились, вставали чуть свет и дальше шли. Так вот легли спать, мой папа умер. Больно вспоминать. Утром встали, закопали тут же. В середине дня мать умерла, и я одна осталась. Без мамы. Ее не помню, только папу, потому что документы в кофточке зашиты были.

Как раз до поселка добрались. Дед вышел суровый, здоровый такой.

Когда маму похоронили, он меня переночевать пустил. Чуть свет меня выставил, даже детскую одежду забрать не дал. Котомки какие-то забрал. Я как была в нижнем белье, так и выгнал. Холодно было. Я шла, шла и шла... на следующую ночь спать под кустиком легла. Утром проснулась, инеем покрытая. Где я лежала, черная земля была, ни постелить ничего, не накрыть.

Я встала и пошла, как добралась до деревни, собаки залаяли, напугали сильно.Тут женщина выходит, немка. Спрашивает:

- Девочка, куда ты идешь?

Я говорю:

- Не знаю.

- А что ты хочешь:

Говорю:

- Кушать хочу.

Она меня за руку взяла, завела домой, умыла и спрашивает: а что же ты так одета и грязная такая? Я ей рассказала все.

Она меня накормила, сшила сумочку, одела через плечо, положила хлеба и сказала: не ходи никуда, здесь оставайся, походи по воздуху, приходи к нам, мы все давать будем. Деревня эта немецкая была, ни одного русского не было. Никто не осмелился взять к себе. Я к ним много раз приходила, они меня кормили. Потом я ушла.

Мужчина еще один спрашивал: девочка, почему одна ходишь, где родители. Я объяснила, что родители умерли и их без гроба похоронили. Он меня на лошадь посадил. В сельсовет пошел. Работники ему предложили половину имущества на меня переписать. Кто согласится? Ведь каждая мать о своих детях заботится, а я чужой ребенок. Он меня где подобрал, там и оставил.

Я ночевала где-то на улице и пришла в Одессу. Стою на углу. Выходит старушка и спрашивает: "Девочка, ты что здесь стоишь? Ты чужая и приезжая, в этом городе не живешь". Я говорю: "Просто стою, попала сюда, у меня нет родителей. Они умерли, я одна. Мне лет 10-12".

Она говорит: "Пошли ко мне, у меня есть внучка Ляля, будешь с ней играть, ей скучно. Сноха придет с работы, с ней посоветуюсь". Еврейка была. Я подождала, она согласилась. Меня в чулане поселили, без окон, без дверей, темный до жути, там всякое барахло лежало, картошка, лук и т.д.

Кушать давали, что не доели на столе, сливали в одну тарелку и мне давали. Я ела, а куда деваться. Есть хотела. Как-то Ляля сказала: "Бабушка, смотри, какие у Машеньки руки - тоненькие такие пальчики, мне хочется их порезать". Бабушка говорит: "Ну режь". Она мне ножом порезала руки, кровь течет… она смеется. Ребенок, что она понимала, а я плакала.

Как-то в Одессу, приехали студенты поступать из нашего села, им родители наказали: Машу поищите, мы будем ее понемножку воспитывать и растить". Так получилось, что нашли меня. Каким образом, не знаю. Я все рассказала, как руки резали, как в огромных лоханках ручками стирала пододеяльники, скатерти большие. Не так постираю, меня по рукам побьют. Я еле до лоханки доставала. Односельчане бабушку ругали. Спрашивали: если твоей внучке руки порезать, понравится? Ответила: "Нет, но она же ребенок…" Защищала свою.

Забрали меня в общежитие. Спустя какое-то время встретила заведующую в садике, она забрала к себе, я там кушала, с детьми помогала, полы мыла, ночевать оставалась. Работники утром приходили и открывали. Пока не началась война, там прожила. Годы прошли, не дни.

Когда пришла беда, собрали нас, комсомольцев, за ранеными ухаживать. Первыми были солдаты-призывники. Мы из них белых червей коротких, толстых вытаскивали. Вонища стояла ужасная. Девушки все плакали, жалко было на них смотреть. Молодой парень без ноги, без руки, без глаза. Полковник как-то вышел, видит, что все плачем, и отругал: "Если будете плакать, всех накажу. Зачем плачете, улыбайтесь, поднимайте им настроение. А вы их оплакиваете. Не можете переносить запах - курите".

Дал нам пачку "Казбека", все покурили - ничего, а я как до рта донесла, плохо стало, больше к сигаретам не притрагивалась. Я марлю в мятной воде мочила и в рот клала, вот так спасалась. Позже раненых куда-то отправили.

С самолетов из пулеметов стреляли, людей убивали. Голова на одном дереве висит, рука на другом, вокруг все летало, взрывалось, страшно было. Мне тяжело очень вспоминать. Дома горели. Забежала в квартиру за детьми, все горит, а шторы висят тюлевые, ребенка маленького голого в них обмотала, выскочила уже в огне, я хоть девчонка была, не растерялась. Зашла во вторую квартиру - мама убитая лежит, а ребенок сосал грудь. Поле этого нас всех собрали последним пароходом в Севастополь вывезли, сдали этих детей. Нас дальше повезли в Джамбул. Туда приехали столько беженцев, что вспоминать страшно. Нас дальше повезли во Фрунзе, так сюда и попала под Новый год. Встретила молодежь, девчонки собрали нас и повезли домой. Нам не до радости было. Положили всех пятерых спать, утром проснулась, не знаю, куда идти. Попросила в военкомат отвести. Я там и жила, четверо обратно поехали на фронт. Я неграмотная была, в школу не ходила, ничего не умела. По буквам читаю и расписываюсь.

Старший лейтенант отвез на завод "Фрунзе", со мной за руку, до самого начальника, устройте на работу, не волнует, что у вас очередь стоит. Приняли меня.

Всю войну я провела на заводе. Морские буи делали. Их использовали для обозначения опасных мест, полных мин.

За отличную работу повысили до помощницы бригадира. Деталей не хватало, на складе выдавали понемногу. У нас только один цех 10-й выпускал буи.

Я ходила на склад, на мне фуфайка была, и, как кладовщица отвернется, я в карманы совала, воровала. Не себе же. У нас три бригады было, в каждой по 90 человек. Я их обеспечивала. Фуфайка замазанная была. Они же жирные были.

Работали от зари до зари. Где работали, там и спали за станками. 20 минут в день на сон давали. Начальник цеха ходил между рядами, потом кричал: "Маша, Вера, Катя, вставайте!" Как он всех запоминал, не знаю, мы все смеялись.

С 15 по первое число так и работали, во вторую половину месяца отпускали домой. Работали по 12 часов.

Кормили неплохо - 800 граммов хлеба в день давали. Кормили в столовой - первое, второе, горячее. Когда война закончилась, у мужа мать сгорела, она на деревообрабатывающем заводе работала. Его отпустили с войны на похороны. Здесь с ним и познакомились. Прожила с ним в браке долгие годы.

Я сейчас в храм хожу, молюсь. Меня там очень ласково встречают, любят. Сейчас не запрещено. Не то что раньше. У меня книжка есть одна - по буквам два месяца читала.

Медали сталинские были, потерялись давно. В прошлом году на празднике одна пропала. Пришли домой, а ее нет. На второй день пошли забрать, а ее уже и след простыл. Документы есть. Не знаю, можно ли восстановить.

Я каждое 9 Мая плачу. Обычно не вспоминаю, а девятого все вспоминаю. Плохо становится от наплыва прошлого. Страшно, страшно было".


Сообщи свою новость:     Telegram    Whatsapp



НАВЕРХ  
НАЗАД