"Маршрут "Кашгар–Кыргызстан–Узбекистан–Туркменистан" имеет серьезные риски"

Маршрут Кашгар–Кыргызстан–Узбекистан–Туркменистан (включая узловые точки Балыкчи - ст. Акяйла и порт Туркменбаши) - является стратегической артерией Нового Шёлкового пути. Однако его значимость для мировой логистики сталкивается с беспрецедентными рисками на фоне военно-политической турбулентности от Ближнего Востока до Юго-Восточной Азии. Гражданские войны, терроризм и угроза масштабных конфликтов требуют переосмысления подходов к безопасности грузоперевозок. Разобраться в теме помогает эксперт по международной логистике Андрей Белов.

Какие факторы риска сегодня существуют в грузоперевозках по маршрутам Шёлкового пути?

Перечень угроз довольно широк. Во-первых – это Ближний Восток, где друг на друга наслаиваются сразу четыре конфликта: сирийский кризис, Йемен, израильская операция в Газе, и очередной накал страстей вокруг иранской ядерной сделки.

Боестолкновения в Латакии и Тартусе, унёсшие тысячи жизней, создали питательную среду для международного терроризма. Иностранные боевики, мигрирующие в Центральную Азию, повышают риски атак на логистические коридоры.

Йеменские хуситы, регулярно атакуют цели в Красном море и Израиле. Израильские операции в Газе и эскалация с Ираном усугубляют ситуацию: потенциальный конфликт по сценарию войны в Ираке (2003) может дестабилизировать границы Туркменистана, соседствующего с Ираном. Удар по иранской инфраструктуре или блокада Ормузского пролива перенаправит грузопотоки через Туркменбаши, сделав его потенциальной мишенью для диверсий.

Во-вторых – это Афганистан и Пакистан, с коктейлем терроризма и наркотрафика. Перманентные теракты в Афганистане и приграничных с ним районах Пакистана, напрямую угрожают безопасности автомобильных грузоперевозок. Боевики раз-личных радикальных группировок, используют доходы от наркоторговли для финансирования атак, а горные участки маршрута становятся зонами повышенного риска. Пакистан, переживающий внутренние конфликты, также влияет на стабильность транзитных коридоров в Центральной Азии.

В-третьих – это Юго-Восточная Азия: от Кореи до Южно-Китайского моря. Напряжённость на Корейском полуострове и рост военной активности в Южно-Китайском море отвлекают внимание глобальных игроков, но одновременно подчёркивают ценность сухопутных маршрутов. В случае блокировки морских путей Китай увеличит загрузку Шёлкового пути, что потребует повышенной защиты грузов.

Существуют ли надежные способы обезопасить грузоперевозки, в таких неблагоприятных условиях?

Я бы выделил четыре основных компонента, которые могут нивелировать большинство угроз:

1. Электронные навигационные пломбы - ключевой инструмент контроля. Они позволяют отслеживать грузы в режиме реального времени, особенно на участках, где высок риск краж или подмены груза. Например, опыт использования таких систем в Африке (маршрут Момбаса–Кампала) сократил потери на 40%.

2. Военизированное сопровождение и группы быстрого реагирования, по маршруту следования грузов. Формирование караванов из нескольких десятков автомобилей, идущих в сопровождении военизированной охраны. Частные военные компании (ЧВК) и мобильные отряды, развёрнутые вдоль всего маршрута Кашгар-Балыкчи-Узбекистан-Акяйла/Туркменбаши, способны оперативно реагировать на различные инциденты. В Афганистане аналогичная тактика применялась для за-щиты конвоев. Важна координация между странами: создание совместных центров мониторинга под эгидой ШОС усилит взаимодействие.

3. Страхование грузов: финансовый щит.

Специализированные страховые продукты, покрывающие риски терактов, военных действий и политических кризисов, становятся обязательными. Компании вроде "Lloyd"s of London" уже разрабатывают полисы для маршрутов ОПОП (Один пояс, один путь), где ставки коррелируют с уровнем угроз в конкретных регионах (например, +15% для участков близ афганской границы).

4. Комплексная безопасность: инфраструктура и аналитика.

Помимо технологий, необходима модернизация инфраструктуры: освещение тоннелей в Кыргызстане, установка камер с ИИ-аналитикой на перевалах. Прогнозирование угроз с помощью big data (анализ соцсетей, отслеживание перемещений крупных скоплений людей) поможет предупредить атаки. В Узбекистане подобные системы тестируются с 2022 года.

Применение такого набора может показаться излишним, вы не находите?

Успех предпринимаемых мер зависит от диалога между Китаем, странами ЦА и внешними игроками. Пример - соглашение 2023 года о совместных патрулях на границе Туркменистана и Афганистана. Инвестиции КНР в безопасность ОПОП ($500 млн в 2023 году) включают обучение локальных силовиков и поставки техники. Однако важно избегать "чрезмерной милитаризации", которая может спровоцировать локальные конфликты.

Маршрут Кашгар–Балыкчи-Узбекистан-Акяйла/Туркменбаши - не просто логистический коридор, а индикатор глобальной стабильности. В условиях, когда войны в Сирии и Йемене, угроза удара по Ирану и афганский кризис создают "эффект домино", только комбинация технологий, силовой защиты и дипломатии обеспечит безопасность грузоперевозок. Шёлковый путь выстоит, если риски будут управляемы, а сотрудничество - приоритетнее конкуренции.