Александр Лаврентьев: Продолжаем искать пропавших в Афганистане солдат

О деятельности Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств государств-участников СНГ и о взаимодействии его с Кыргызстаном "ВБ" рассказал заместитель председателя комитета Александр Лаврентьев.

- 15 февраля 1989 года считается официальной датой окончания войны в Афганистане, в этот день последний советский солдат покинул афганскую землю. Уже прошло четверть века с того момента. Чем занимался в минувшие годы ваш комитет, возглавляемый Героем Советского Союза Русланом Аушевым?

- Этот комитет, учрежденный 13 марта 1992 года при Совете глав правительств стран СНГ, ведет розыск пропавших без вести военнослужащих. К моменту вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана в списке пропавших без вести числились около 300 человек из стран СНГ. На сегодняшний день их количество сократилось до 263 человек, половина которых – из России.

- Как ведутся поиски?

- Это непростой процесс, включающий большую исследовательскую работу, работу с документами, опрос людей... Выезды в Афганистан, встречи, переговоры с местным населением. Наши усилия не пропадают даром. Так, в прошлом году в афганской провинции Герат отыскали советского солдата, пропавшего без вести более тридцати лет назад. Рядовой Бахритдин Хакимов, призывавшийся в Узбекистане, его теперь зовут Шейх Абдулла, стал лекарем в одном из беднейших кочевых племен. Шейх Абдулла оказался 31-м солдатом, которого нашли живым. 22 человека вернули на родину, еще девять предпочли остаться жить в Афганистане.

- Вам лично часто приходилось бывать в Афганистане?

- Неоднократно. Только в минувшем году я пять раз приезжал туда, провел там в общей сложности несколько месяцев. Мы нашли следы еще одного нашего солдата. У него остался сын, но его недавно убили в боях. Мы предполагаем, где находится могила нашего воина, и была предварительная договоренность с местным населениям о вскрытии ее – в провинции Кундуз. Даже договорились с талибами, нам давали два часа, но вскрывать мусульманское кладбище в такой обстановке крайне рискованно. Однако работа продолжается. Приходится общаться с теми, кто воевал против нас. И спустя четверть века абсолютное большинство этих людей переосмыслило происходившее и помогает в поисках. Потому что пришло понимание – это была общая трагедия для всех.

- Отыскивать останки – дело непростое даже в родной стране. А тут – Афганистан, где обстановка крайне нестабильная, который год не прекращаются бои.

- Со временем мы поняли, что, продолжая поиск живых, надо делать упор и на создании банка генетических материалов. Речь о сборе образцов крови родственников тех, кто числится без вести пропавшими. Используя эти материалы, путем сравнения ДНК-образцов, можно установить, кому принадлежат найденные останки. Работа заняла несколько лет.

- И он уже был полезен?

- С 2009 года из списка пропавших без вести вычеркнуто еще шесть человек. Останки троих воинов опознали и перезахоронили, двоих в Казахстане, одного в России, в Санкт-Петербурге. Кроме этого, знаем место захоронения еще одного бойца, документально подтверждено, что он погиб и находится там. Но по ряду причин останки не будем переносить, и мама его с этим согласилась. Еще один покоится в провинции Гильменд. Я нашел там его сына, но там талибы, и с перезахоронением вопрос сейчас не решить. А еще одного живого нашли, в Голландии сейчас живет.

- А что в отношении "афганцев" из Кыргызстана?

- В списке без вести пропавших числится четверо уроженцев республики. И мы продолжаем искать информацию и о них. Скорее всего, они погибли. Однако тела не обнаружены, и однозначно утверждать это нельзя. А значит, будут продолжаться поиски всех, среди которых могут быть и живые.

- Взаимодействует ли ваш комитет с Кыргызстаном?

- Наши контакты особо укрепились с новым руководством страны и Министерством обороны. Правительство республики подписало соглашение об участии в совместных поисках. Многие годы наш комитет действовал, что называется, на собственном энтузиазме. Но в 2009 году было принято решение в рамках СНГ о долевом участии стран-партнеров в финансировании такой работы. Определен взнос – 12 тысяч рублей в год на одного разыскиваемого человека. С тех пор как Министерство обороны Кыргызстана подключилось, республика исправно выплачивает свои долевые взносы.

- Сегодня острейшая проблема и для центральноазиатских республик, и для России - поток наркотиков из Афганистана. Существовала ли она в период пребывания там советских войск?

- В те годы о таких объемах наркотрафика и разговора быть не могло. Как и о нынешних масштабах производства зелья. Потому что тогда территория Афганистана как бы то ни было контролировалась. И граница-то советско-афганская была реально на замке. Сегодня все по-другому. А, скажем, в провинции Бадахшан, граничащей с Таджикистаном, два уезда уже год как полностью захвачены талибами. И там наркобазы, лаборатории. Готовят, упаковывают, переправляют наркотики. Там же и база для переправки в Центральноазиатский регион граждан его республик, прошедших подготовку в Афганистане, Пакистане, обученных и готовых убивать. Поэтому даже сравнивать с теми временами нельзя. Вопрос, почему американцы со своей техникой не борются с посевами опийного мака, оставим на их совести.

Что вообще осталось в Афганистане от пребывания в нем советских войск? Ведь Советский Союз не только сражался, но и созидал здесь, строил, развивал различную инфраструктуру.

- Я объехал значительную часть страны, побывал в тех провинциях, где это представлялось возможным. Сейчас немало граждан Афганистана, из числа тех, кому за 40, еще не забыли русский язык. Десятки тысяч их учились в бытность СССР в советских вузах. Советский Союз активно помогал в ликвидации безграмотности среди местного населения, и были достигнуты очень впечатляющие результаты. Но сегодня образование здесь рухнуло полностью. По официальным данным, в армию и полицию набираются люди, более 95 процентов которых вообще не владеют грамотой. То, что было возведено когда-то советской стороной, разрушено, пришло в упадок. Здесь просто дичайший дефицит электроэнергии, хотя наши специалисты когда-то возводили ГЭС, другие объекты этой отрасли.

- А что же коалиционные силы?

- Местные жители сами признают: "Мы теперь поняли – вы воевали, но и строили, и все, что было построено, – все вами. Вы учили, лечили, образование развивали, заводы, предприятия возводили. А представители коалиции за все годы пребывания здесь не сделали толком ничего. Вот в одном в кишлаке поставили турбинку, так уже два года говорят об этом". Действительно, проектов длительного действия практически не реализовано.

- Каковы ваши прогнозы на развитие ситуации в Афганистане после скорого вывода из него коалиционных сил?

- Я говорил со специалистами в России, в самом Афганистане, имею собственные наблюдения. Оценки едины – ситуация и сейчас напряженная, и после вывода международных сил содействия безопасности не улучшится. Централизованной власти в стране нет. Регулярные бои приближаются к Кабулу. На юг не проехать, талибы устраивают засады, высаживают, выясняют, кто госслужащий, офицер, тут же расстреливают. В Кундузе я три года назад спокойно ходил по улицам, сейчас совершенно другой город. Прошлогодней осенью мои местные друзья посадили меня в окрестностях Кундуза в машину с совершенно черными стеклами и предупредили: "Ради бога, не выходи нигде". Потом привезли в закрытый форт – и рано утром, пока не рассвело, мне пришлось из него уехать.

Иностранцев, кроме Кабула, нигде не осталось. Талибы имеют контроль над большинством провинций. Переговоры властей, американцев с ними хоть и идут, но будут ли какие-то результаты – трудно сказать. Так же, как и сложно прогнозировать, что будет после намеченных на апрель выборов президента Афганистана.

- Как, на ваш взгляд, все это может сказаться на стабильности в Центральноазиатском регионе?

- Угроза с территории Афганистана для его соседей исходит серьезная. И не только в виде наркотиков, оружия. По ту сторону находится немало людей, которые всю жизнь воюют и по-другому жизни уже не представляют. И им все равно, где использовать свои навыки и оружие – Таджикистан ли, Узбекистан, Кыргызстан. Как ни прискорбно об этом говорить, но среди этих людей могут попадаться и люди, которые когда-то входили на территорию Афганистана в составе ограниченного контингента советских войск. Но потом попали в плен и продолжили существование совсем в другой среде. Я разговаривал с одним из местных командиров – талибов, вменяемый человек, но воюющий. Он сказал мне: "Я знаю нескольких ваших пленных, шурави. И я сам их готовил в дальнейшем для боев. Но они вам не нужны, они сегодня, кроме автомата и войны, ничего не знают, они дом забыли!". Это страшные слова, но это так.

- Что в планах комитета?

- Помимо продолжения поисков - создание книги об этой работе, о пропавших без вести, о найденных – живых и погибших. С 1992 года мы собирали материалы – из военкоматов, других учреждений, рассылали анкеты родственникам, просили фото, краткие данные на всех, кто в списке пропавших. В этой книге будут представлены все бывшие союзные республики, в том числе и Кыргызстан. И мы вели и будем вести нашу работу. Чтобы память о тех событиях никогда не истерлась, хотя многие, к сожалению, сегодня уже толком, или даже совсем ничего, не знают о них. Чтобы не были забыты те, кто прошел через ту войну, погиб или, к счастью, остался жив, выполняя свой воинский долг.

Приходится слышать и такое: "Да кому это все нужно, это уже такое далекое прошлое". Я тогда отвечаю: "Задайте этот вопрос той матери, чей сын числится в списке пропавших без вести. Все эти годы она живет со своим неизбывным горем, и все эти годы у нее теплится огонек надежды: а вдруг он жив и однажды найдется".